Философия подозрения

Так сказать, на злобу дня.

Если обратиться к великой лекции Макса Вебера "Политика как призвание и профессия", анализ политического действия должен в первую очередь опираться на взаимодействие двух ключевых установок: этики убеждения (Gesinnungsethik) и этики ответственности (Verantwortungsethik). Лекция стала продолжением другого знакового публичного выступления "Наука как призвание и профессия", в которой Вебер анализирует некоторый автономный регион научного знания и тот этический кодекс, которому нужно следовать, если занимаешься наукой.

То же самое он сделал для политики. И вот, по Веберу, политик постоянно находится между молотом и наковальней, между двух этик. Кроме стремления к реализации собственных идеалов, неизбежно вынужден учитывать реальные последствия своих решений. Этика убеждения ориентируется на внутренняя непреложность принципов, тогда как этика ответственности требует взвешивания того, какие именно эффекты повлечет за собой тот или иной публичный шаг.

И конечно, эта взаимосвязь особенно проявляется в ситуациях, где церемониальный протокол подчеркивает высокую символическую значимость события. Когда политики встречаются на публичной площадке, любое отступление от ожидаемого ритуала способно высветить все подковерные противоречия.

В таком контексте можно вспомнить веберовское определение государства как "союза людей, претендующего на монополию легитимного физического насилия". Всегда за внешне спокойной атмосферой встречи, регламентированной аккуратными жестами и формулами вежливости, скрывается вопрос о том, кто и в какой мере контролирует ресурсы принуждения (в том числе экономические и дипломатические). Когда этот баланс нарушается, и одна из сторон демонстрирует жесткую принципиальность, это может выглядеть как триумф этики убеждения. Однако отсутствие гибкости в такой момент одновременно обнажает риск для будущих договоренностей и может поставить под угрозу любые дальнейшие тем самым, вступая в потенциальный конфликт с этикой ответственности.

Вебер также указывал на важность харизмы и публичного признания для современного политика. В условиях стремительно распространяющейся информации даже незначительные нюансы речи и поведения немедленно приобретают символическое значение: общественность видит в них признаки "искренности" или, напротив, "подковерного маневрирования". Столкновение интересов, мгновенно освещаемое медийными ресурсами, демонстрирует, насколько быстро нравственная убежденность может перейти в эмоциональное высказывание, а рациональный расчет – в прагматичную попытку силового давления и решения любой ценой.

Получается, что если использовать эту веберовскую триаду – этика убеждения, этика ответственности и харизматическая составляющая, — становится очевидно, что любая публичная встреча политиков не сводится только к протокольной репрезентации. Она превращается в поле столкновения принципов с одной стороны и прагматизма с другой, а публичность только усиливает как моральные, так и утилитарные аргументы. Вот этот постоянный баланс на краю – это и есть реальная политика, а не вот это все.

Такие дела.

www.tg-me.com/us/telegram/com.susp_minds/178

675 viewsedited  Mar 1 at 15:05

Так сказать, на злобу дня.

Если обратиться к великой лекции Макса Вебера "Политика как призвание и профессия", анализ политического действия должен в первую очередь опираться на взаимодействие двух ключевых установок: этики убеждения (Gesinnungsethik) и этики ответственности (Verantwortungsethik). Лекция стала продолжением другого знакового публичного выступления "Наука как призвание и профессия", в которой Вебер анализирует некоторый автономный регион научного знания и тот этический кодекс, которому нужно следовать, если занимаешься наукой.

То же самое он сделал для политики. И вот, по Веберу, политик постоянно находится между молотом и наковальней, между двух этик. Кроме стремления к реализации собственных идеалов, неизбежно вынужден учитывать реальные последствия своих решений. Этика убеждения ориентируется на внутренняя непреложность принципов, тогда как этика ответственности требует взвешивания того, какие именно эффекты повлечет за собой тот или иной публичный шаг.

И конечно, эта взаимосвязь особенно проявляется в ситуациях, где церемониальный протокол подчеркивает высокую символическую значимость события. Когда политики встречаются на публичной площадке, любое отступление от ожидаемого ритуала способно высветить все подковерные противоречия.

В таком контексте можно вспомнить веберовское определение государства как "союза людей, претендующего на монополию легитимного физического насилия". Всегда за внешне спокойной атмосферой встречи, регламентированной аккуратными жестами и формулами вежливости, скрывается вопрос о том, кто и в какой мере контролирует ресурсы принуждения (в том числе экономические и дипломатические). Когда этот баланс нарушается, и одна из сторон демонстрирует жесткую принципиальность, это может выглядеть как триумф этики убеждения. Однако отсутствие гибкости в такой момент одновременно обнажает риск для будущих договоренностей и может поставить под угрозу любые дальнейшие тем самым, вступая в потенциальный конфликт с этикой ответственности.

Вебер также указывал на важность харизмы и публичного признания для современного политика. В условиях стремительно распространяющейся информации даже незначительные нюансы речи и поведения немедленно приобретают символическое значение: общественность видит в них признаки "искренности" или, напротив, "подковерного маневрирования". Столкновение интересов, мгновенно освещаемое медийными ресурсами, демонстрирует, насколько быстро нравственная убежденность может перейти в эмоциональное высказывание, а рациональный расчет – в прагматичную попытку силового давления и решения любой ценой.

Получается, что если использовать эту веберовскую триаду – этика убеждения, этика ответственности и харизматическая составляющая, — становится очевидно, что любая публичная встреча политиков не сводится только к протокольной репрезентации. Она превращается в поле столкновения принципов с одной стороны и прагматизма с другой, а публичность только усиливает как моральные, так и утилитарные аргументы. Вот этот постоянный баланс на краю – это и есть реальная политика, а не вот это все.

Такие дела.

BY Философия подозрения