Exit Existence

В классической парадигме западной культуры вопрос безобразного имеет отношение к универсалии красоты, а потому решается как проблема зла — через теодицеи разного рода. Как Господь допускает безобразное? Например, в назидание, как отражение морального несовершенства. Или как результат свободы воли — ничто не мешает человеку ставить скульптуру фекалии или плодить уродливый поп-арт. Или дело в том, что зло не креативно, а потому может только корежить красоту, придавая ей форму без-образности. А значит, и уродства нет, а есть только умаление прекрасного.

Дохристианская и восточная парадигма понимает теодицею — если здесь вообще уместно говорить в категориях апологетики — несколько иначе. Реальность недвойственна, и только наша неспособность принимать ее полноту и сложность позволяет выносить ситуативные оценки. Один и тот же предмет может быть священным и проклятым, прекрасным и ужасающим.

У японцев есть, например, эстетическая категория кимокава — нечто вроде милой странности, завораживающего отвращения, трогающего уродства. Если каваии — это умильный белый котенок с бантиком, то кимокава — криволапенький слюнявый бульдог. Кимокава — это гротескная манера рисования, письма или танца. Горгулья с улыбкой актера Стива Бушеми. Пронзительная в своей нелепости ситуация. Дурацкий наряд, который приковывает внимание. Блюющая шерстью кошка. Тролль, плачущий о своей любви в утесах.

В разговоре с японским эстетиком Ёмотой Инухико один из респондентов описал это переживание так: «Нечто выходящее за рамки понимания "как у всех", то, что любишь на основании какой-то сверхчувствительности, отличающейся от чувств прочих людей». В описании этого очарования-для-меня есть ощущение присутствия чего-то парадоксального, ускользающего от ясных категориальных сеток.

www.tg-me.com/us/Exit Existence/com.exitexist/3064

3.9K viewsJul 20, 2024 at 16:13

В классической парадигме западной культуры вопрос безобразного имеет отношение к универсалии красоты, а потому решается как проблема зла — через теодицеи разного рода. Как Господь допускает безобразное? Например, в назидание, как отражение морального несовершенства. Или как результат свободы воли — ничто не мешает человеку ставить скульптуру фекалии или плодить уродливый поп-арт. Или дело в том, что зло не креативно, а потому может только корежить красоту, придавая ей форму без-образности. А значит, и уродства нет, а есть только умаление прекрасного.

Дохристианская и восточная парадигма понимает теодицею — если здесь вообще уместно говорить в категориях апологетики — несколько иначе. Реальность недвойственна, и только наша неспособность принимать ее полноту и сложность позволяет выносить ситуативные оценки. Один и тот же предмет может быть священным и проклятым, прекрасным и ужасающим.

У японцев есть, например, эстетическая категория кимокава — нечто вроде милой странности, завораживающего отвращения, трогающего уродства. Если каваии — это умильный белый котенок с бантиком, то кимокава — криволапенький слюнявый бульдог. Кимокава — это гротескная манера рисования, письма или танца. Горгулья с улыбкой актера Стива Бушеми. Пронзительная в своей нелепости ситуация. Дурацкий наряд, который приковывает внимание. Блюющая шерстью кошка. Тролль, плачущий о своей любви в утесах.

В разговоре с японским эстетиком Ёмотой Инухико один из респондентов описал это переживание так: «Нечто выходящее за рамки понимания "как у всех", то, что любишь на основании какой-то сверхчувствительности, отличающейся от чувств прочих людей». В описании этого очарования-для-меня есть ощущение присутствия чего-то парадоксального, ускользающего от ясных категориальных сеток.

BY Exit Existence