ērān ud anērān
Как справедливо отмечают авторы одной статьи, «представление о границе как о линии на карте, которая чётко отделяет одно государство от другого — абсолютно современный подход, который нельзя использовать для понимания "границ" древних империй». Тем не менее…
В надписи царя царей Нарсе в Пайкули (совр. Иракский Курдистан) упоминаются жители гор (kurdān) — скотоводы Загроса, что традиционно вели полукочевой образ жизни и в конце III в. якобы подчинились Сасанидам. Среди них, как позже сочинили придворные авторы, будто бы скрывался во II в. Сасан, потомок легендарных Кайанидов и эпоним династии. Очевидно, никто бы не стал прятаться от политического преследования в хорошо контролируемых центральной властью пространствах.
Спустя несколько десятилетий в надписи Самудрагупты (совр. Праяградж) будет упомянуто сообщество, выделенное по тому же признаку — обитатели лесов (āṭavika-), «племена, которые жили в труднодоступных джунглях и горных районах и которые вряд ли могли эффективно контролироваться государственной властью»*. Вероятно, с ними было заключено политическое соглашение, и на самом деле не осуществлялось прямого принуждения и подчинения.
В этой же гуптской надписи встречаются "правители границ" (pratyanta-nṛpati) Бенгалии и Ассама, аналогичные, видимо, иранским marzānān.
*Virkus F. Politische strukturen im Guptareich. Wiesbaden: Harrassowitz Verlag, 2004. ss. 66-67, 146.
Спустя несколько десятилетий в надписи Самудрагупты (совр. Праяградж) будет упомянуто сообщество, выделенное по тому же признаку — обитатели лесов (āṭavika-), «племена, которые жили в труднодоступных джунглях и горных районах и которые вряд ли могли эффективно контролироваться государственной властью»*. Вероятно, с ними было заключено политическое соглашение, и на самом деле не осуществлялось прямого принуждения и подчинения.
В этой же гуптской надписи встречаются "правители границ" (pratyanta-nṛpati) Бенгалии и Ассама, аналогичные, видимо, иранским marzānān.
*Virkus F. Politische strukturen im Guptareich. Wiesbaden: Harrassowitz Verlag, 2004. ss. 66-67, 146.
В одном уютном канале увидел такой вот сосуд, обнаруженный в 1989 г. в Синьцзян-Уйгурском АР КНР и ныне выставляемый в Японии. Датируется VI-VII вв.
Сосуды с характерными пупырками (чаще с более короткой ножкой) производились в стекольных мастерских державы Сасанидов, откуда они расходились по всей ойкумене вплоть до Тихого океана. Они были найдены и в Японии: в сокровищнице храма Тодай-дзи (Нара) и на о. Окиносима, где использовались в ритуальных практиках.
Сосуды с характерными пупырками (чаще с более короткой ножкой) производились в стекольных мастерских державы Сасанидов, откуда они расходились по всей ойкумене вплоть до Тихого океана. Они были найдены и в Японии: в сокровищнице храма Тодай-дзи (Нара) и на о. Окиносима, где использовались в ритуальных практиках.
Книга Вэй (Вэйшу 魏書), глава 102 "о западных регионах":
...императорский двор [Вэй] отправил посланника Хань Янпи 韓羊皮 с миссией в Босы 波斯. [После] царь Босы отправил послов, чтобы представить [императору] дрессированного слона и диковинные товары. Когда [послы] проходили через государство Ютянь 于闐, царь Цюжэнь 秋仁 постоянно задерживал (=арестовал?) их. Когда Хань Янпи сообщил об этом случае, император Сяньцзу 顯祖 пришëл в ярость...
• Босы 波斯 — держава Сасанидов.
• Царь Босы 波斯王 — Пероз I (459–484).
• Ютянь 于闐 — государство Хотан в Таримском бассейне.
• Сяньцзу [Сяньвэнь] 顯祖 — император Северной Вэй (465–471).
...императорский двор [Вэй] отправил посланника Хань Янпи 韓羊皮 с миссией в Босы 波斯. [После] царь Босы отправил послов, чтобы представить [императору] дрессированного слона и диковинные товары. Когда [послы] проходили через государство Ютянь 于闐, царь Цюжэнь 秋仁 постоянно задерживал (=арестовал?) их. Когда Хань Янпи сообщил об этом случае, император Сяньцзу 顯祖 пришëл в ярость...
• Босы 波斯 — держава Сасанидов.
• Царь Босы 波斯王 — Пероз I (459–484).
• Ютянь 于闐 — государство Хотан в Таримском бассейне.
• Сяньцзу [Сяньвэнь] 顯祖 — император Северной Вэй (465–471).
Почти синхронно дочитал две монументальные работы, которые ранее старательно откладывал. Обе напрямую касаются тематики канала и в целом произвели очень хорошее впечатление, поэтому категорически рекомендую:
• Barnes G.L. State Formation in Japan: Emergence of a 4th-century ruling elite (2007)
Одна из немногих крупных работ по Японскому архипелагу от I в. до н.э. до IV в. н.э. (периоды Яёй и Кофун). Автор — видный исследователь "древней" и "раннесредневековой" Восточной Азии. Великолепная подача материала, особенно данных археологии, вкупе с обстоятельным, ценным и для не-японистов экскурсом в теорию и методологию (включая обсуждение пресловутого МСА). У автора есть работа по аналогичной теме о ранней Корее, но она в своё время не вызвала у меня — конечно, дилетанта в этой области — такого восторга.
• La Vaissière É. Asie centrale 300-850: Des routes et des royaumes (2024)
Новейшая монография ведущего французского специалиста по до- и раннеисламской Центральной Азии. Представлены наиболее актуальные взгляды на историю и культуру региона в IV-IX вв. (в контексте всех ключевых взаимодействий), внятно изложен ряд достаточно оригинальных, местами крайне дискуссионных интерпретаций. Кажется, это первая «всеобъемлющая история пространства от Хорезма до Ганьсу и от Орхонта до Мерва», как её позиционирует автор.
• Barnes G.L. State Formation in Japan: Emergence of a 4th-century ruling elite (2007)
Одна из немногих крупных работ по Японскому архипелагу от I в. до н.э. до IV в. н.э. (периоды Яёй и Кофун). Автор — видный исследователь "древней" и "раннесредневековой" Восточной Азии. Великолепная подача материала, особенно данных археологии, вкупе с обстоятельным, ценным и для не-японистов экскурсом в теорию и методологию (включая обсуждение пресловутого МСА). У автора есть работа по аналогичной теме о ранней Корее, но она в своё время не вызвала у меня — конечно, дилетанта в этой области — такого восторга.
• La Vaissière É. Asie centrale 300-850: Des routes et des royaumes (2024)
Новейшая монография ведущего французского специалиста по до- и раннеисламской Центральной Азии. Представлены наиболее актуальные взгляды на историю и культуру региона в IV-IX вв. (в контексте всех ключевых взаимодействий), внятно изложен ряд достаточно оригинальных, местами крайне дискуссионных интерпретаций. Кажется, это первая «всеобъемлющая история пространства от Хорезма до Ганьсу и от Орхонта до Мерва», как её позиционирует автор.
Сто лет назад, в июне 1904 г. великий русский учёный В.В. Бартольд писал своему другу и коллеге Н.Я. Марру из Ташкента:
«Разговор с высшим представителем власти [генерал-губернатором — М.С.] имел несколько странный характер; на мои слова об ослаблении интереса к работам в области археологии и т.п. его превосходительство сослался на войну (...) Пришлось указать, что именно войной вновь выдвинут вопрос о развитии и самостоятельности русской науки вообще и русского востоковедения в частности...»
«Разговор с высшим представителем власти [генерал-губернатором — М.С.] имел несколько странный характер; на мои слова об ослаблении интереса к работам в области археологии и т.п. его превосходительство сослался на войну (...) Пришлось указать, что именно войной вновь выдвинут вопрос о развитии и самостоятельности русской науки вообще и русского востоковедения в частности...»
В Лейдене на прошлой неделе защитили диссертацию о палеографии среднеперсидских надписей: автор попыталась проследить эволюцию искусства их создания от "мрачных" (по выражению Й. Визехёфера) досасанидских времён, чего ранее, не считая пары коротких эссе, никто не делал. Иными словами, исследователь реконструирует локальную письменную традицию, существовавшую в юго-западном Иране при Селевкидах и Аршакидах и, очевидно, за пять веков претерпевшую трудноуловимые трансформации.
В общем доступе появится в конце следующего года.
В общем доступе появится в конце следующего года.
Политика Хосрова II (590-628) в отношении монофизитов стала более благосклонной, когда его западные кампании возымели значительный успех — благодаря, среди прочего, слабому сопротивлению христиан-монофизитов*. Пока одна из персидских армий добиралась до берегов Босфора, опустошая Малую Азию, император Фока (602-610) решил возобновить гонения на "еретиков", что вызвало беспорядки в кругах последних. Византолог С. Рансимен подмечал, что местное население Сирии и Палестины, преимущественно монофизитское, «приветствовало персов как освободителей» от византийского гнёта.
*Panaino A. The "Persian" Identity in Religious Controversies. Again on the case of the "divided loyalty" in Sasanian Iran // Iranian Identity in the Course of History: Proceedings of the Conference Held in Rome, 21-24 September 2005 / Ed. by C.G. Cereti. Rome: IsIAO, 2010. P. 236.
*Panaino A. The "Persian" Identity in Religious Controversies. Again on the case of the "divided loyalty" in Sasanian Iran // Iranian Identity in the Course of History: Proceedings of the Conference Held in Rome, 21-24 September 2005 / Ed. by C.G. Cereti. Rome: IsIAO, 2010. P. 236.
В феврале BBC опубликовали первые и пока крайне относительные данные о разграблении археологических памятников в Афганистане: 162 древних поселения было уничтожено только за 2018-2021 гг. и только в провинции Балх. При Талибане мародёрство продолжилось на 37 объектах, хоть и новое правительство ведёт борьбу с "чёрными копателями" и заявляет о защите культурного наследия.
По словам руководителя исследовательской группы Чикагского университета, «объекты могли быть разграблены людьми, которые достаточно богаты и влиятельны, чтобы иметь возможность приобрести или арендовать землеройное оборудование и доставить его без чьего-либо вмешательства».
Ежегодно вспоминая уничтоженные статуи в Бамиане, следует понимать, что несопоставимо больший урон был нанесён историко-культурному наследию региона не политическими актами, а действиями "чёрных копателей", нерегулируемой с/х деятельностью, коррупцией и попросту наплевательским отношением на местах — явлениями, которым благоприятствует отсутствие ощутимого контроля над сельской местностью.
По словам руководителя исследовательской группы Чикагского университета, «объекты могли быть разграблены людьми, которые достаточно богаты и влиятельны, чтобы иметь возможность приобрести или арендовать землеройное оборудование и доставить его без чьего-либо вмешательства».
Ежегодно вспоминая уничтоженные статуи в Бамиане, следует понимать, что несопоставимо больший урон был нанесён историко-культурному наследию региона не политическими актами, а действиями "чёрных копателей", нерегулируемой с/х деятельностью, коррупцией и попросту наплевательским отношением на местах — явлениями, которым благоприятствует отсутствие ощутимого контроля над сельской местностью.
Как уже подмечал ранее, располагавшееся на севере Корейского полуострова Когурё было единственной в истории региона местной политией, когда-либо претендовавшей на имперский статус (не считая нелепого прецедента 1897 г.)*, что выражалось, например, в принятии титула «великий царь» (тэван 太王). На фото нач. XX в. — посмертная стела тэвана Квангэтхо (391-413), чья «милость (...) достигла высоких небес, а воинственных пыл потряс четыре моря» (恩澤洽于皇天武威振被四海). Лакуны в надписи долгое время являлись поводом для спекуляций со стороны корейских и японских историков.
Когда в X в. полуостров будет впервые объединён ваном Тхэджо (чьи предки, вероятно, имели когурёское происхождение), тот представит своё детище реставрацией уничтоженного в VII в. Когурё. Собственно, само название нового государства, «Корё», станет производным от последнего.
В историософском ключе может быть показательно, что северный проект конфедеративного объединения Кореи, когда этот вопрос ещё стоял на повестке, именовался Корё Ёнбан Конгхвагук, т.е. «Конфедеративная Республика Корё».
*см. великолепное исследование по теме: Kim S.N. Koguryo: Kingdom or Empire? // The Journal of Northeast Asian History. Vol. 10 (1), 2013. pp. 5-63.
Когда в X в. полуостров будет впервые объединён ваном Тхэджо (чьи предки, вероятно, имели когурёское происхождение), тот представит своё детище реставрацией уничтоженного в VII в. Когурё. Собственно, само название нового государства, «Корё», станет производным от последнего.
В историософском ключе может быть показательно, что северный проект конфедеративного объединения Кореи, когда этот вопрос ещё стоял на повестке, именовался Корё Ёнбан Конгхвагук, т.е. «Конфедеративная Республика Корё».
*см. великолепное исследование по теме: Kim S.N. Koguryo: Kingdom or Empire? // The Journal of Northeast Asian History. Vol. 10 (1), 2013. pp. 5-63.
Наткнулся на любопытную, хоть и выдержанную в крайне тенденциозном духе статью о роли мифа Когурё в современной КНДР. Выделю ключевые и наиболее адекватные положения:
• Согласно официальному мифу (далее — о.м.), период Когурё, территория которого во многом совпадает с современными границами государства, был своего рода золотым веком для корейской нации, и современные корейцы должны стремиться воспроизвести образцы и принципы этой эпохи. Комплиментарные послания зачастую преподносятся в занимательной и художественно изысканной форме (мультипликации).
• Также из о.м. следует, что Когурё было сильно централизованным, полностью самодостаточным и основанным на военном и моральном превосходстве над своими соседями.
• В повествованиях о Когурё отсутствуют какие-либо ссылки на «социальную несправедливость» или «классовую борьбу». Когурёское общество представляется идеалом, в котором все группы были объединены лояльностью к «нации».
• В официальной историософии Силла, южный сосед Когурё, предательски сотрудничало с иностранцами (династией Тан): очевидны исторические параллели с современной РК и США.
• Наконец, о.м. о Когурё (по мнению автора) обеспечивает веское обоснование современной идеологии чучхе.
• Согласно официальному мифу (далее — о.м.), период Когурё, территория которого во многом совпадает с современными границами государства, был своего рода золотым веком для корейской нации, и современные корейцы должны стремиться воспроизвести образцы и принципы этой эпохи. Комплиментарные послания зачастую преподносятся в занимательной и художественно изысканной форме (мультипликации).
• Также из о.м. следует, что Когурё было сильно централизованным, полностью самодостаточным и основанным на военном и моральном превосходстве над своими соседями.
• В повествованиях о Когурё отсутствуют какие-либо ссылки на «социальную несправедливость» или «классовую борьбу». Когурёское общество представляется идеалом, в котором все группы были объединены лояльностью к «нации».
• В официальной историософии Силла, южный сосед Когурё, предательски сотрудничало с иностранцами (династией Тан): очевидны исторические параллели с современной РК и США.
• Наконец, о.м. о Когурё (по мнению автора) обеспечивает веское обоснование современной идеологии чучхе.
NK News - North Korea News
Dangerous myths: why North Korean culture idolizes the Koguryo period | NK News
While Western fans were impatiently waiting for the release of new episodes of “Games of Thrones,” North Korean audiences were waiting for their own shows. Among them were new episodes of the lengthy children’s cartoon series “Boy General” and “Kochumong…
Вчера на 92-м году жизни скончался выдающийся русский китаист Михаил Васильевич Крюков — специалист по древней и средневековой истории, этнографии и социологии Китая.
В комментариях прикрепил три монографии, в написании которых М.В. внёс наибольший вклад и которые касаются интересующих нас эпох:
• Древние китайцы в эпоху централизованных империй (1983).
• Китайский этнос на пороге средних веков (1979).
• Китайский этнос в средние века, VII-XIII (1984).
Также на книжных полках можно найти недавнее переиздание пособия «Древнекитайский язык» (1978), составленного М.В. вместе с супругой.
В комментариях прикрепил три монографии, в написании которых М.В. внёс наибольший вклад и которые касаются интересующих нас эпох:
• Древние китайцы в эпоху централизованных империй (1983).
• Китайский этнос на пороге средних веков (1979).
• Китайский этнос в средние века, VII-XIII (1984).
Также на книжных полках можно найти недавнее переиздание пособия «Древнекитайский язык» (1978), составленного М.В. вместе с супругой.
В среднеперсидской традиции* весьма кратко представлен миф о страшном «дожде [демона] Малкусана» (wārān ī malkūsān), в преддверии которого приверженцы Веры (dēn burdārān) будут наставлять людей запасать продовольствие — этому наказу будут следовать три года, но дождь так и не начнётся. Последующие десять лет эти запасы не потребуются, и люди перестанут их накапливать. Затем и начнётся страшный ливень, который будет идти три года со всё меньшими перерывами (три, два и один раз в год соответственно). На четвёртый начнёт падать снег без каких-либо остановок.
Московская погода be like.
——————————
В этой форме миф представлен в уже постсасанидском тексте Dādestān ī dēnīg 48.10-18 (кон. IX — нач. X в.) Возможно, сюжет об ужасном ливне находился под влиянием библейского повествования о Потопе.
Московская погода be like.
——————————
В этой форме миф представлен в уже постсасанидском тексте Dādestān ī dēnīg 48.10-18 (кон. IX — нач. X в.) Возможно, сюжет об ужасном ливне находился под влиянием библейского повествования о Потопе.
Недавняя диссертация о языке позднеахеменидского времени. Представлен большой каталог надписей, подробный историко-лингвистический анализ и словарь.
Позднеахеменидская эпиграфика в массе своей крайне фрагментарна, но это те крупицы, по которым исследователи пытаются восстановить эволюцию языка. Для его определения в указанный промежуток времени автор выбирает термины «поздний древнеперсидский» (tardo persiano antico) и «позднеахеменидский персидский» (persiano tardoachemenide), отказываясь от не вполне корректного «протосреднеперсидского» — следствия применения грубой и малополезной классификации.
Позднеахеменидская эпиграфика в массе своей крайне фрагментарна, но это те крупицы, по которым исследователи пытаются восстановить эволюцию языка. Для его определения в указанный промежуток времени автор выбирает термины «поздний древнеперсидский» (tardo persiano antico) и «позднеахеменидский персидский» (persiano tardoachemenide), отказываясь от не вполне корректного «протосреднеперсидского» — следствия применения грубой и малополезной классификации.
«Очевидно, всё строится на основании уже сложившихся монументальных школ, течений, авторов. Вне традиции и культурного поля нет и не может быть ответственной мысли. Однако самое важное и трудное, даже рискованное, состоит в том, чтобы выбрать изначально верную парадигму, занять определённую позицию, выявить эпистемологическое ядро (...) Кроме того, каждое из направлений подлежит неограниченным вариантам интерпретаций, и тем более произвольны параллели и связи между отдельными школами. Здесь нет догм, и все проторенные тропы чаще всего ведут не туда, хотя их конфигурации тоже стоит принимать во внимание (...) Ошибся немного в интерпретации, поставил том не туда и вся картина меняется — надо переставлять всё заново. Тут-то и требуются новые подходы и новые методы» (А.Г.Д.)