Перевернули еще одну страницу календаря: август! На фотографии из юбилейного календаря ПИР-Центра: Нуку-Хива- один из моих любимых Маркизских островов, удаленного архипелага в Полинезии, куда пять дней добирался на полугрузовом судне. Зато увидел ту же красоту, которую когда-то там увидел Гоген... да, на его могиле я тоже побывал; но это уже другая история. А на врезке: мозговые штурмы в ПИР-Центре, иногда похожие на домашние посиделки - один из самых благодарных жанров часто неблагодарной работы. В спорах что-то рождается. Вот на этой архивной фотографии 2010 года своими идеями делится Дмитрий Поликанов, тогда - вице-президент ПИР-Центра. К слову, следующий сезон "научных сред" стартует в следующем месяце и откроется двумя мозговыми штурмами - про БРИКС и про Монголию.

Заметка на полях.
Про обмен

Если всё сложится, а, похоже, тьфу-тьфу, что сложится, значит, теневые каналы всё ещё работают, несмотря ни на что и вопреки всему.

И всем.

Значит, есть ещё шанс избежать в российско-американских отношениях худшего.

Но, увы, похоже, что только в российско-американских отношениях.

Ну, хотя бы так.

Задача

Есть две Кореи.

В одной каждый следующий президент считает своим долгом посадить предшественника. Если перед этим его не убивает.

В другой - один великий руководитель сменяет другого, обеспечивая устойчивость системы в труднейших условиях.

Какую же из Корей нам в союзники выбрать? Офигенно трудный выбор, правда, коллеги?

Я смотрю на Ким Чен Ына в этой лодке и знаю, что с точки зрения всех теорий управления он не прав.

Но он, блин, прав.

https://www.tg-me.com/colonel_cassad/125325

Мне пришел подарок: "Бродский среди нас". Это книга Эллендеи Проффер (на фото), соиздательницы "Ардиса". Про Иосифа Бродского, разумеется. И это оказался очень хороший подарок. Меткий. Хорошие подарки те, которые разворачиваешь, может быть, неспешно; а вот, развернув, заглатываешь. Вот тут, будто нырнул в свою стихию: прочитал запоем. #бродский

Мне было интересно в этой книге всё, хотя там очень разного качества главы, а концовка так и вовсе безнадежно слабая. Но это честная книга, и книга, очень близко дотрагивающаяся до личности Бродского; и хорошо, что это не хвалебная ода, не приторный текст; после этой книги личность Бродского начинаешь понимать лучше. Напрямую с восприятием его стихов это не связано. Гений он и есть гений. Но стихи не могут рождаться ниоткуда. Поэтому именно то, что именно редактор "Ардиса" приподняла завесу и на склоне лет оставила нам эти мемуары, - мне показалось любопытным и ценным. Ну и к тому же перевод Виктора Голышева (да, читал по-русски) - уже гарантия качества и спокойствие за передачу мыслей, помноженный на само по себе очень культурное издание АСТ-Corpus, включая подбор фотографий. Ниже поделюсь с вами парочкой выписок, о Бродском... #бродский

Но начну с другого: вот как рассказывает Эллендея Проффер о рождении "Ардиса", того "Ардиса", который многие из нас с вами держали в руках в далекие семидесятые, боясь ожога и жаждя ожога: "Когда пришла пора в 1971 году дать имя издательству, пока существующему только у нас в голове, мы с Карлом (муж, Кард Проффер) подумали о набоковской «Аде», действие которой происходит в мифической стране с чертами и России, и Америки, в поместье «Ардис», будто перекочевавшем сюда из Джейн Остен через Льва Толстого и преображенном любовью Набокова к русским усадьбам своего детства". Ну и далее, важное: "Из-за английских переводов [советские] власти и не решались нас запретить, потому что мы переводили советских писателей, которых они ценили, и ввиду этого определили нас как «сложное явление», то есть за нами надлежало следить, но не вмешиваться". Комплекс-обджект... Следить-но-не-вмешиваться... (На фото: Карл Проффер в Москве, 1977)

Как-то так совсем случайно получилось, что и мне эта мифическая набоковская страна из "Ады" дала импульс... только он шел в иную сторону-страну: Ladora... L'adore... J'adore... La-Dore... La d'Or... Лад-Ор; L'ад-ор... ну а дальше Набоков вам в помощь:

My sister, do you still recall
The blue Ladore and Ardis Hall?

Ma soeur, te souvient-il encore
Du chateau que baignait la Dore?

Сестра моя, ты помнишь гору,
И дуб высокий, и Ладору?

Только... при чем тут Бродский? Спросите вы. И будете правы. Это - Набоков В.В. Изрядно приправленный Лермонтовым М.Ю. (мцыри-мцыри). И затем попользованный нобелевским конкурентом-Пастернаком (сестра-моя-жизнь). Ладно. Это присказка - не сказка. Бродский будет впереди. (На фото: первая публикация набоковской "Ады", журнал Playboy, 1969) #бродский

КАК ПРАВИЛЬНО ПО-РУССКИ ПРОИЗНОСИТЬ "СВОЛОЧЬ" [Первая жена Бродского Марина Басманова] "была высокая, привлекательная брюнетка, молчаливая, но она очень хорошела, когда смеялась – а засмеялась потому, что, когда подошла, Иосиф учил меня правильно произносить слово «сволочь»". - Эллендея Проффер Тисли. Бродский среди нас #бродский

У ПОЭТОВ ЕСТЬ ТАКОЙ ОБЫЧАЙ: "Разговор его [Бродского] обычно начинался с идей, а потом быстро соскакивал на сплетни, как это часто бывает с писателями".

ЧТО ТАКОЕ ГЕНИЙ: "Он [Бродский] колоссально уверен в себе как в поэте".
Эллендея Проффер Тисли. Бродский среди нас #бродский

ЧТО НАС ОГОРЧАЕТ И ЧТО НАС ВЗБАДРИВАЕТ (И О ЧЕМ МЫ НЕ ПРИЗНАЕМСЯ ДАЖЕ ПОД ПЫТКОЙ): "Мы научились не говорить о знаменитых людях, с которыми виделись в России, - его это как-то огорчало. […] Ему нравилась близость к власти". - Эллендея Проффер Тисли. Бродский среди нас #бродский

НО ЧТО СРАВНИТСЯ С ЧЕРНЫМ ХОДОМ, КОГДА В ПАРАДНОМ - МУСОРА? Дело к полуночи, и, завершая на сегодня тему Бродского, завершу её... Бродским. Тем Бродским, которого не факт, что вы знаете. Это - фрагменты из его стихотворного письма конца 1995 года. Незадолго до смерти. Отсюда и персонажи. Боря = Б.Н. Ельцин. Билл-дебил = Б. Клинтон. Чувиха с помелом = некая статуя в Нью-Йорке. Анна - дочка. Тишинка = Тишинка. Пельмени = пельмени. Ну и так далее. Ну а о вкусах и о Бруклинских высотах - нон-диспутандум:

(...) Но это, старичок, в порядке
Вещей. За скверной полосой
Идет приличная, и в прятки
Играешь кое-как с Косой.

Живу на Бруклинских Высотах.
Заслуживают двух-трех фраз.
Застроены в Девятисотых
И, в общем, не терзают глаз.

Выходишь из дому и видишь
Известный мост невдалеке.
Манхаттан – подлинный град Китеж –
С утра купается в реке.

Вид, извини за просторечье,
На город как в Замоскворечьи
От Балчуга. Но без мощей
И без рубиновых вещей. 1/2 #бродский

2/2 #бродский

Вдобавок – близость океана
Ноздрею ловишь за углом.
Я рад, что этим дышит Анна,
Дивясь Чувихе с Помелом.

Я рад, что ей стихии водной
Знакомо с детства полотно.
Я рад, что может быть свободной
ей жить на свете суждено.

Такие чувства – плод досуга.
Однако, данный материк
Тут ни при чем: они – заслуга
Четырехстопника, старик.

Плюс – пятилетки жизни в браке.
Представить это тяжело.
Хотя до склоки и до драки
Покамест дело не дошло.

Не знаю: дело во Всевышнем
Или – физический закон,
Но разница лет в двадцать с лишним
Для хамства – крупный Рубикон.

И, так как в Цезари не метим,
Мы чем-то заняты все дни.
Мария – Нюшкой, я – вот этим
Или вот этому сродни.

Там – басурманское наречье,
А тут – кириллицей грешу.
То переводами увечье
Двум феням сразу наношу.

(...) Я сочиняю из-за денег
И чтоб мгновение продлить
И потому что, шизофреник,
Привык все пополам делить.

Два языка, две пиш. машинки,
Живу в двух штатах, наконец,
Две тачки (но одна – в починке).
Старик, я все-таки Близнец,

И вижу я, объятый думой
О сочинениях своих,
Их не собранием, но суммой
Неконвертируемой их.

Что хуже автора в надире
Чувств о себе? Он говорлив
И вроде зеркала в сортире,
В которое глядят, отлив.

Причина, старичок, в размере
Стишка: он зеркалу под стать.
Взгляну в окно. По крайней мере ,
В окне себя не увидать.

Везде большие перемены
Или – инерция с большой
«И». Где гуляли джентльмены,
Все сильно заросло паршой

Законов. В местном кислороде
Немыслимо послать на «Х»,
И человечество в природе
Распространилось вроде мха.

Людей теперь везде избыток.
Их больше, чем у Бога дней.
В лицо запоминать убитых
Оплакивать – теперь трудней.

Поэтому пирог бюджета
Сопротивляется ножу.
Ах, имитируя поэта
(какого не скажу) скажу:

«жизнь продолжается при Билле
Как при любом другом дебиле. »
Что – шизофреника в виду
Имея – так переведу:

«жизнь продолжается при Боре
Как при любом другом приборе.»
А правильно ли я сказал
Решит Георгиевский зал.

Распалась крупная держава.
Остались просто города
И села. Слева или справа –
Лишь долгота и широта.

Что, может, к лучшему. От части
Рассудку менее вреда
Нежли от целого, из пасти
Которого бежать - куда?

И, скажем, вечером в Батуме,
Не говоря – в Караганде,
Переставляя буквы в ДУМЕ,
Приятно получать МУДЕ.

Так получается в Нью-Йорке,
Где, расстегнув воротничок,
И сам я что-то не в восторге
От этой шутки, старичок.

(...) Я взялся за перо не с целью
Развлечься и тебя развлечь
Заокеанской похабелью,
Но чтобы – наконец-то речь

Про дело! – сговорить к поездке:
Не чтоб свободы благодать
Вкусить на небольшом отрезке,
Но чтобы Нюшку повидать.

Старик, порадуешься – или
смутишься: выглядит почти
как то, что мы в душе носили,
но не встречали во плоти.

Жаль, не придумано машинки,
Чтоб околачиваясь тут,
Пельмени хавать на Тишинке.
Авось, еще изобретут.

Вот, что сказать хотел; но с толку
Был сбит движением строки.
Власть – государю, чащу – волку,
А мне подай обиняки.

Но что сравнится с черным ходом,
Когда в парадном – мусора?
(и т.д.)
(1995) #бродский

Мёдом пахнущие луга (из сегодняшнего велопохода)